Имя Альфреда Ои для Пензы можно назвать знаковым. Многие знают его как человека, который стал соавтором идеи «Ростка» - монумента Славы, открытого на набережной Суры в 1967 году в честь 50-летия Октябрьской революции. Об этом пишут во многих книгах по туризму и краеведению. Но совсем мало информации о нем как о ярком самобытном художнике. С его работами мы познакомились в Пензенской областной картинной галерее им. К.А. Савицкого.

Три сына, три похоронки

«Я лично знал его, дружил с его сыном Виктором, - рассказывает директор Пензенской областной картинной галереи им. К. А. Савицкого Кирилл Застрожный. – Альфред Альфредович - прибалт с благородным лицом. Сдержанный, знающий себе цену. Говорил с легким акцентом, и нам из-за своей необычной внешности казался этаким иностранцем. Как и мой отец, он был фронтовиком. И осмысление событий войны, русского подвига – одна из ключевых тем в его графике. Каждая из них потрясает. Я считаю, что в Пензе - десятки великолепных художников, в том числе и фронтовиков, но среди них остановишься и сразу определишь - это работа Альфреда Ои».

Кирилл Застрожный

Родители Ои родом из Эстонии. С отрядами Красной Армии они эвакуировались в Советскую Россию. Альфред родился в 1924 году уже в Архангельской области. Затем семья переехала в совхоз под Самарой. Именно оттуда Альфред Оя поступил в Пензенское художественное училище. Но не успел окончить: в 1942 году его призвали в армию, рассказывает методист картинной галереи Светлана Казицына.

«В августе 1942-го, после того как призвали, попал я в запасной полк. Это в Челябинской области. Жили в землянках больших, на 200 человек. Ну, гоняли там как надо. Готовили к войне. Дождь, грязь, с деревянными винтовками по-пластунски. Только один раз были на стрельбах. Кормили очень плохо: давали 400 граммов хлеба на сутки, баланду к вечеру. Нары выложены из тонких жердей. Вечером приходишь, не просушиться, ничего. То есть очень трудно было», - говорится в воспоминаниях Альфреда Ои, опубликованных в «Улице Московской».

Стрелок Альфред Оя прошел всю войну. Воевал на Калининском, втором Прибалтийском, Ленинградском фронтах. Был дважды ранен. Награжден медалью «За отвагу», орденом Славы III степени. В наградном листе к ордену отмечается: 

«При форсировании пролива Вяйкевяйна 5 октября 1944 года был направлен командиром роты в разведку в дер. (…), где добыл ценные и нужные сведения о местонахождении огневых точек противника. Во время разведки (…) уничтожил один расчет станкового пулемета противника. При наступлении на дер. Каарма действовал в группе разведчиков, которые разгромили группу противника. При этом лично тов. Оя А.А. взял в плен 3 немцев».

Во время войны мать Ида Густавовна Оя получила три похоронки – на каждого из своих сыновей. Но в отношении Альфреда письмо отправили ошибочно. Он вернулся домой.

«Наконец-то я дошел до совхоза. Не доходя до него километра два-три, стоит высокая гора. Вот я с этой горы должен спускаться к совхозу. Все как на ладони. Каждый домик видишь.

И я наблюдал за своим домом. Смотрю: вдалеке мать вышла, пошла в сарай с ведрами. А я сел на горе и сижу. И все смотрел, смотрел. Потом вниз под гору – и домой.

Зашел. Мать стояла у стола. Повернулась. Смотрит на меня. И вдруг такими шажками идет ко мне. Ноги ей как бы отказали. Подошла. На колени упала. Обняла меня и плачет. Вот это я до сих пор вспоминаю».

Образ его матери, потерявшей на войне своих детей, впоследствии мы видим в ряде его работ. Это известные листы «Наваждение» и «Мать».

«Обе эти работы невероятно емкие, глубокие, выразительные. Пожалуй, самые сильные на тему войны. Это осмысление горя русской женщины», - считает главный хранитель картинной галереи Надежда Тархова.

«Наваждение». 1969 г., картон, черная тушь

«Мать», серия «Нет», 1966 г., бумага, черная гуашь

Образ матери можно понять буквально как страдания женщины, которая отдала на защиту родной земли самое дорогое, что у нее есть, – свое дитя. Но если мыслить более широко, то это может быть обобщенный образ страдания и потери. Кроме того, в листе «Мать» заведующая экспозиционно-выставочным отделом картинной галереи Нина Санталова усматривает и определенный символизм, связанный с биографией Альфреда Альфредовича.

«Там на подоконнике, за спиной матери, стоят три горшочка с росточками. Это его мать и три ее сына, на каждого из которых она получила похоронку», - считает она.

Лист словно кадр из кино

После войны Альфред Альфредович восстановился в Пензенском художественном училище, затем поступил во Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК). После его окончания, в 1954 году, начал работать художником по эскизам и графике на студии «Союзмультфильм». С 1955 года – преподаватель Пензенского художественного училища и с 1976 года - профессор и заведующий кафедрой Пензенского инженерно-строительного института.

Работа на киностудии и образование, полученное во ВГИКе, отразились на творчестве Альфреда Ои. Это видно по построению композиции, пластических решений его графических листов.

«По образованию он художник кино, поэтому, когда смотришь на его графику, это сразу видно. Он мыслит не как художник-станковист, а именно как художник кино. Он мыслит кадрами, наплывами. Это очень хорошо видно в его знаменитой работе «Наваждение». Это чисто киношный прием. Но от этого его графика не теряет, а, наоборот, приобретает. Поэтому он совершенно ни на кого не похож», - отмечает Нина Санталова.

«Журавли», серия «Живые и мертвые», бумага, цветная автолитография

«1941», 1965 г, бумага, автолитография

«Лично мне больше нравится его военная графика, - продолжает Нина Владимировна. – Он совсем юным ушел на фронт. Для мальчишек, которые попадали туда в таком возрасте, война становилась первой любовью. Как ни странно это звучит. Это пронзало их на всю жизнь, и они несли эту тему не как некий ужас, а как становление мужчины, человека. Это складывало характер и всю дальнейшую жизнь. С Оей так и случилось. Эта тема для него была особенной, центральной».

Она привела в пример графический лист «Русское половодье», на котором изображена бесконечная черная вереница солдат, уходящих на войну. На холме видны фигуры людей, прощающихся со своими мужьями, сыновьями или братьями. Глядя на это половодье, понимаешь, что у каждого из тех, кто, возможно, идет на верную смерть, есть семья, близкие, которые будут переживать за них.

«Вам не напоминает это Сергея Бондарчука (имеются в виду использованные художественные приемы в фильме «Война и мир») с его панорамностью, монументальностью восприятия? Это вся земля. Оя же неслучайно такую панораму дает на сами войска и на само пространство земли. То есть сама земля встает на защиту. И потому победить такое половодье невозможно», - размышляет Нина Санталова.

«Русское половодье», бумага, гуашь

История Руси

Тема исторического прошлого, русского подвига прослеживается и в других сериях графических работ Альфреда Альфредовича. Одна из самых ярких, отмечает Надежда Тархова, - из цикла «Слово о полку Игореве» - «На краю дикого поля».

Надежда Тархова

«На краю дикого поля», серия «Слово о полку Игореве», 1982 г., бумага, цветная гуашь

«Для него сюжет интересен не просто как сюжет, а как пластическое событие, - говорит она. - Оя нашел свой очень оригинальный изобразительный язык, и здесь он вот чем интересен. Историю России, которую он осмыслял, показывает через тему воинского подвига. Обратите внимание, как строит ее: огромная горизонталь во всю ширину, ритм построен из этих длинных копий. Использованы только два цвета - красный и черный. Цвет в живописи вообще глубоко символичен. Красный – это кровь, мученичество, жертва. Черный - это ад, мрак, смерть. В этой работе – сила, величие, могущество русского духа, русского воинства, готового защитить родную землю и дать отпор врагу».

Эстонский эпос

Но говорить о том, что большинство графических работ этого художника посвящено только теме войны, неправильно. Особое место в его творчестве занимает цикл, посвященный эстонскому народному эпосу «Калевипоэг». Он составлен по сказаниям и песням и в нем заключена философия этого народа. Это рассказ о великане Калеве, который путешествовал на край света, в подземное царство, владел волшебным мечом, боролся с врагами и нечистой силой.

«Он был прекрасным иллюстратором и, конечно, как эстонец не мог обойти «Калевипоэг». Это серия о великане Калеве. Художник всегда происходит из своего народа, и где бы он потом ни жил, ни воспитывался, все равно своими корнями уходит в свою землю, в свои традиции, тем более что они старались в семье все это беречь, - отмечает Нина Санталова. - Если говорить о стилистике рисунка, то она более классическая».

«Возвращение Калева из Пскова», бумага, автолитография

«Плач Линды»

Кстати, в Сети есть диафильм (0+) о подвиге Калева с рисунками Альфреда Ои.

Пензенская ласточка

Альфред Оя входил в творческую плеяду, которая в 60-е годы кардинально преобразила Пензу. Он являлся одним из создателей не только «Ростка», но и памятников участникам и героям Великой Отечественной войны, размещенным в селах Наровчатского района, панно для областного драмтеатра. Также Альфред Альфредович – автор герба Пензы 1964 года с ласточкой. В своих дневниках секретарь Пензенского обкома КПСС Георг Мясников также отмечал, что Оя создал мозаику на здании пензенского цирка:

«1 октября. Успеваю дважды побывать на стадионе: утром собрал художников (Оя, Фомин и Ромашков), в обед – [руководство] треста №7, который будет вести сантехнику. Потом смотрел оформление цирка. Тоже богатый подарок городу. Оя талантливо сделал на фасаде мозаику. Если бы каждый год возводилось в городе два-три таких сооружения, как «яма» и цирк, насколько богаче становилась бы жизнь его обитателей! (…)»;

«30 мая. В 9:00 рассматриваем проекты обелисков в память воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Наиболее интересен проект Оя, Фомина и Иофана, хотя Фомин, насколько я знаю, не имеет к нему никакого отношения. Проект удачен: обелиск в виде ростка растения. Я предложил девиз: «Победа – это жизнь!».

Нина Санталова

«60-е годы - это расцвет творчества, и это время, когда Пенза обретала свое лицо, - рассказывает Нина Санталова. - Пенза стала очень большим, серьезным промышленным центром. Здесь было очень много военных предприятий. И чтобы они могли работать, сюда стали приглашать инженерно-технических работников (ИТР). Они работали на космос, на секретные объекты. И им создавали условия. Вместе с этой волной в Пензу приехала и группа художников, в числе которых был Оя, который вернулся в Пензу после ВГИКа и работы на киностудии. Здесь была точка приложения сил. И эта творческая плеяда создала совершенно удивительную Пензу того времени. Создавалась что-то принципиально новое, и «Росток» - часть этой культуры. Они уходили от сталинского времени, когда искусство было агитацией за счастье. Искали новые подходы в стиле минимализма. Я думаю, что Георгу Васильевичу Мясникову удалось сделать Пензу совершенно необыкновенной, потому что для этого в городе на тот момент были творческие возможности. Если бы не было этакого художественного звена, то, может быть, и не получилось бы так интересно».

P.S. Выражаем благодарность сотрудникам Пензенской областной картинной галереи им. К.А. Савицкого и лично ее директору Кириллу Застрожному за помощь в подготовке материала!