«В 1994 году мы были группой из трех молодых, очень инициативных людей. Один из них предложил идею — создать радиостанцию под названием «Экспресс». И 2 февраля на проводном вещании днем вышла поздравительная программа, такая наивная, просто до ужаса. На «Радио «Экспресс» люди поздравляли друг друга с днем рождения. Абсолютно бесплатные, кстати, были эти объявления. Мы, соответственно, все их зачитывали. Каждый из нас был и режиссером, и оператором, и ведущим. И мне тоже посчастливилось предстать во всех этих трех ипостасях. Зачитывали эти поздравления и ставили музыку, иногда по заявкам, иногда ставили музыку, честно скажу, ту, которая нам нравилась самим.

Было это безумно интересно и не очень сложно организовать. Тогда все было гораздо проще, чем сейчас, с юридической точки зрения. Но все-таки залогом успеха на тот момент были неуемная инициатива, бешеный интерес, азарт. Тем более что это была первая частная радиостанция в Пензенской области.

Наша студия располагалась на ул. Богданова, 22, на третьем этаже. Она была небольшая, мы ее вручную обивали вельветом, чтобы было звукопоглощение. Там стоял минимальный комплект оборудования, который позволял делать эти замечательные, наивные программы. Там же проводился отбор радиоведущих. Для эфира мы набирали людей, которые обладали приятным голосом, хорошей дикцией, хотя, честно говоря, я лично в этом мало что понимал.

Чуть позже мы начали делать и утренние программы с восьми до девяти утра. Та же инициативная группа, которая стояла у истоков «Экспресса», писала их по вечерам, по ночам. Нам тогда казалось, что там обязательно должны быть прогноз погоды, курс валют, еще какая-то информация. Было много и творческих поисков, идей того, о чем еще можно рассказать, каким образом это преподнести. Например, у нас была такая фишка: мы говорили о расценках на продукты питания на Центральном рынке. Тогда казалось, что это очень важная информация для наших слушателей. Ставили много музыки, было весело, интересно.

На момент создания «Радио «Экспресс» мы были совсем еще молодыми людьми, от 19 до 23 лет. Поэтому, наверное, когда приходили различные претенденты на должности ведущих, звукооператоров, звукорежиссеров, то это вызывало некое недоумение. Я, кстати, самый младший, мне было 19 лет. Мы с умным выражением лица занимались отбором, проводили, как сейчас модно говорить, кастинги.

Так как первая поздравительная программа вышла 2 февраля, посчитали, что эта дата является днем рождения «Экспресса».

Несмотря на то, что мы были крайне молоды, нельзя было отказать нам в определенном чутье, как, впрочем, и в интеллекте — двое из нас были с высшим образованием (я сам тогда еще учился). Было очевидно, что если мы хотим развиваться дальше, то нужно запускать телевещание. Это оказалось действительно так.

Телевидение началось с получения разрешения на седьмой метровый канал. После этого был приобретен передатчик. Опять же, мы тогда угадали. Дело в том, что на тот момент в Пензе в приоритете были метровые каналы, а не дециметровые. Потому что изначально антенное хозяйство было настроено на метровый диапазон. Причем не только в Пензе, но и в пригороде. Зона покрытия данного передатчика была большая, порядка миллиона человек по сегодняшним меркам, в отличие от наших конкурентов.

На семиметровом канале много кто вещал. Но первым был петербургский «Пятый канал». Совершенно новый, он был на слуху, там было все: начиная от сериалов, заканчивая модными клипами. Он тогда очень активно шел в регионы. Вот и мы начинали с него.

Первый штат набирался еще на ул. Богданова, тогда пришла масса замечательных людей. Всем огромное спасибо, с кем я работал. Мне в этом смысле очень повезло. Вся моя жизнь связана в большей или меньшей степени с теми людьми, которые работали на «Экспрессе», начиная от моей профессиональной деятельности, заканчивая моей личной жизнью. И так было не только у меня.

Через некоторое время в силу определенных обстоятельств произошло слияние с редакцией коммерческого телевидения «Мастер». Там тоже были замечательные люди, не менее увлеченные, чем мы. Вот только они делали акцент на кабельном эфирном телевидении, они занимались вещанием на 22-м дециметровом канале при помощи независимой системы, с кассет. Тут и начинается немного другая история «Экспресса».

Мы переехали на ул. Минскую, 2, в тот самый подвал под ЗАГСом. Именно тогда «Экспресс» стал средством массовой информации в полном смысле этого слова, частью той самой «четвертой власти». Мы начали участвовать в политических событиях того периода. 1997 год дал нам очень сильный толчок в развитии. Появились ежедневные новости в прямом эфире, канал стал важной составляющей информационного поля города, Пензенской области. Это уже серьезная история.

Когда я был руководителем телерадиокомпании, мы делали огромное количество собственных программ. Новости выходили уже в ежедневном режиме, была утренняя развлекательная программа «Раньше некуда». Хочу отметить, что эта программа, наверное, главный проект, который был сделан при мне на «Экспрессе».

Канал активно участвовал в избирательных процессах, которые проходили на территории Пензенской области: выборы губернатора, депутатов.

Рекламой, по сути, почти полностью занимался я сам. И хочу сказать, что в 90-х мы имели очень серьезную базу рекламодателей. Мы были абсолютно рентабельной телерадиокомпанией. Кстати, тогда же появилась очень важная штука — нелинейный монтаж: не на пленке кассетной, а непосредственно в компьютере. То есть картинка уже была цифровой, хотя в эфире сигнал — аналоговый.

Были съемочные группы, журналистская, редакторы, проводились планерки, раздавались различного рода редакционные задания. Жизнь стала, так сказать, серьезной, но не благодаря мне, несмотря на то, что был директором, а тем людям, с которыми я работал, прежде всего. Всем им я полностью доверял, я считал этих людей профессионалами. Это были мои единомышленники в полном смысле этого слова. Приобретенный на «Экспрессе» обширный круг знакомств с интересными людьми — это вообще самое главное. Даже, может быть, важнее, чем моя работа там».

«До телевидения я работала в газете, даже не в одной: «Доброе утро» (это газета, которая была в министерстве культуры Пензенской области), а потом меня пригласили в «Мир людей».

Юрий Никулинский был моим коллегой там. А когда он работал на «Экспрессе», ему потребовалось куда-то уехать, он попросил меня заменить его, провести несколько выпусков его еженедельной итоговой программы. Я была молода, весела и на все соглашалась с удовольствием, поэтому решила попробовать. Он привел меня в тот самый подвал на улице Минской.

Поначалу было сложно научиться писать коротко, потому что мы — газетчики, у нас была норма строк. А телевидение – вещь лаконичная, надо понимать, как синхрон встроить в текст. Так что приходилось учиться всему заново.

Учиться было не у кого, поэтому мы делали так, как сами себе такую работу представляли, основываясь на том, что увидели на центральном телевидении. Конечно, если сравнивать с сегодняшним уровнем, выглядело это достаточно смешно. Но тогда люди любили смотреть телевидение, особенно местное, где можно было увидеть себя.

Помню, как сильно я первое время волновалась: это ощущалось каким-то внутренним холодом в груди. Сердце колотится, когда впервые выходишь в прямой эфир. Ты понимаешь, что в это мгновение на тебя смотрят тысячи людей, ты ведешь вечерние новости, все сидят перед телевизором и едят свой ужин. Душа замирает. И это волнение у меня долго еще не проходило, потому что в тот момент могло случиться что угодно: оборудование тогда было не такое современное, мог свет выключиться в студии, микрофон отрубиться, и, в конце концов, мы работали без суфлеров.

Это был недлительный период, но он быстро меня выжал. Когда я работала на новостях, они выходили четыре или пять раз в день точно. Начиная с обеда, то есть все вечерние выпуски ты сидишь вообще один, и это продолжается неделю, вторую, третью...

Это неудивительно, мы все практически жили на работе. В 1998 году мы запускали утреннюю программу «Раньше некуда». Это был первый в области утренний эфир с ведущими. Ее мы делали буквально круглосуточно. Я помню, что спала не больше четырех часов в сутки.

Вообще, это был первый мой большой проект. Конечно, он был нужен, это очевидно. Хочется, чтобы с твоим телеканалом люди встречали каждый день. Чтобы интегрировать наши новости в какое-то утреннее пространство, мне казалось, надо с хорошими, веселыми, добрыми, молодыми лицами выходить к зрителю.

До этого, еще в «подвальные» времена, у меня был проект «Небесные мастера». Так как я долго работала журналистом в сфере культуры, у меня было много знакомых и друзей среди актеров, художников и других деятелей искусства. Про них было уже много написано, а теперь можно было это реализовать еще с видео, поэтому такая программа появилась.

Потом, когда телевидение, в том числе федеральное, стало более интерактивным, мы поняли, что тоже можем реализовать и такие проекты. Тогда появилась программа «Перекресток» с Павлом Прохоренковым и Татьяной Карпекиной. Она выходила поздно вечером, но, несмотря на это, люди туда звонили, причем достаточно много.

Телевидение поступательно развивалось, появлялись новые программы. Было ведь еще первое реалити-шоу в Пензе «Звезда удачи»: такая смесь федеральных «За стеклом» и «Фабрики звезд». Мы собрали кастинг, отобрали ребят, у нас работали авторы на этом проекте, то есть все песни были написаны пензенцами. Участников поселили в отдельный дом, где они жили, репетировали, все снималось круглосуточно. Было несколько отчетных концертов, а финальный состоялся в драмтеатре. Это было масштабно: опять же, в такие проекты погружаешься полностью, с перерывами на поспать.

И было нестрашно замахиваться на такие вершины, потому что мы работали командой: если ты что-то недоделал, недотянул, всегда есть плечо друга, который выручит. И никто не спрашивал, сколько мне за это заплачено».

«В те времена у нас было только одно телевидение — «Девятый канал». Это было начало 90-х, и он был достаточно номенклатурный: там показывали достижения партий правительства, животноводов-передовиков. Смотреть было неинтересно.

До телевидения я работал в газете «Молодой ленинец» корреспондентом. Соответственно, знал всех журналистов, в том числе телевизионщиков. Много раз был на «Девятом канале» как гость, как участник каких-то программ. Поэтому всю «кухню» я знал изнутри.

Когда началась декоммунизация нашего общества, мне поступило предложение поработать на частном телевидении. Естественно, я с удовольствием согласился, тем более что пригласила меня моя давняя знакомая Ирина Левова.

Конечно, я был поражен, когда первый раз туда пришел. Это был совершенно другой мир. Во-первых, не похожий на «Девятый канал»: несколько темных комнат, студия, стол, задник — экран для кинопроектора, маленькая аппаратная, где не было никаких аппаратов, потому что компьютеров тогда не было. Тогда все монтировалось на пленку. Была комнатушка, где Игорь Левов, наш технический директор, с какими-то там запчастями, транзисторами все паял, собирал, ремонтировал камеры, которых на тот момент было две или даже одна. Одним словом, все начиналось вообще практически с нуля.

Мне все это стало интересно. Огромное спасибо и Игорю Левову, и Ирине Левовой, которые заманили меня на телевидение. Только благодаря им я и остался.

Каналов информационных не было вообще никаких, кроме газет и двух камер: одна — с «Девятого канала», одна — с «Экспресса». И, естественно, люди, которые устали от консерватизма, смотрели новый, молодой, задорный телеканал. Нашей задачей было организовать телевидение, которое будет помогать людям, говорить о людях, рассказывать им что-то интересное, что происходит у нас в городе.

И у нас была популярность. Нас, ведущих, узнавали на улице, в автобусах. Если по сегодняшним меркам судить, то можно было сравнить нас с блогерами-миллионниками. А вот в финансовом плане в 1996-1998 годах все было не очень хорошо. Телевидение было коммерческим, поэтому зарабатывало только на рекламе. Сколько агентство принесет денег, столько и заплатит сотрудникам: журналистам, бухгалтерам, менеджерам. И не надо забывать про аренду помещения, аппаратуру — все стоило безумно дорого. Естественно, денег не хватало, людей было по минимуму. В те времена в принципе квалифицированных людей было очень сложно найти, тех же самых операторов. Не было даже камер, просто камер! И люди, которые приходили, учились уже прямо в процессе работы. Когда я пришел, точно так же не было оператора. У меня оператором был Игорь Львов. Потом я сам научился им быть. И бывало так, что я на репортаж ездил один и как оператор, и как журналист.

Нельзя не упомянуть вклад Ольги Виноградовой. Она, можно сказать, переориентировала телевидение на освещение каких-то культурных мероприятий. Возник некий баланс между новостями, происшествиями и культурной жизнью города. И зрители могли в полной мере понимать, что происходит в Пензе.

Мы всему учились с нуля. Например, когда мы начали поднимать новостные программы, мы не знали вообще, как это делается. Тогда мы приняли участие в программе «Интерньюс». Мы съездили в Москву, привезли оттуда, во-первых, оборудование, которое нам в качестве гранта вручили, программное обеспечение для новостной студии, а во-вторых, вообще принцип работы новостной службы: что там должно быть, как новости должны вестись, как выходить в эфир, что показывать, в каком виде. Это было большим толчком для развития пензенского телевидения».

«Я, хоть и училась на журналиста, не думала, что буду когда-то работать на телевидении. Оно тогда, в 90-е годы, казалось недостижимой вершиной, такой цирк в огнях, а телевизионщики — высшая каста, небожители. Кстати, наше отделение на литфаке было самым первым, его тогда экспериментально запустили.

Нас водили посмотреть на то, как делается телевидение. Настоящим тогда считалось ГТРК, а «11 канал» и «Экспресс» — дерзкие выскочки, которых снесет с поля истории. На ГТРК мы участвовали в ток-шоу: сидели и хлопали. Причем однажды была какая-то викторина, где я выиграла пачку чая и цветы, потом стояла на остановке у ипподрома с этими призами и думала, что я как-то краем прикоснулась к телевидению.

Я на журналистику почему пошла? Потому что мама сказала, что мне там будет легко учиться. Я не хотела на литфак: скучно, все читают «Войну и мир», ходят одни девчонки унылые. Не хочу свою юность так тратить. Я легко сдала вступительные экзамены и расслабилась.

В 1996 году моя институтская подруга Наташа Стеценко, которая, кстати, тоже «Экспрессу» отдала много лет, предложила как-то начать развиваться, куда-то дальше идти. Вообще, на самом деле, мы хотели денег. До этого работали официантками, в лагере пытались воспитывать детей, что мне очень не понравилось — педагогическая карьера точно не для меня. И тут вдруг Наташа говорит: «Смотри, объявление — на телеканал «Экспресс» ищут журналистов, ведущих и моделей». Тогда, если человек заказывал рекламу, ей занимались агентства, которые предлагали под ключ сценарий, исполнение и, соответственно, модель. То есть телеканал «Экспресс» искал себе таких вот девушек в штат.

Нам по 18 лет. Конечно, мы не думали, что будем ведущими, но на кастинг решились. Там требовалось записать презентационный ролик. В то время что-либо записать было той еще задачей. Надо найти людей, у которых есть видеокамера. Надо с ними подружиться. Найти какую-то локацию. Мы поехали к друзьям Наташиной сестры, там был какой-то праздник, ломились дети к нам в дверь, но все-таки записали.

Ролик вышел дурацкий, но, по крайней мере, нам было весело. Мы представляли себя журналистками Машей и Дашей, которых выгнали с прошлого места работы за профнепригодность. Я это говорила, да, в эфир. И там что-то про любовь, про психологию. У нас были прям вопросы под интервью и даже какой-то сценарий.

Декабрь 1996 года. Мы с огромной кассетой, на которой этот шизофренический посыл у нас записан, идем на телевидение. Я беру у мамы шубу для представительности. Я иду первая, потому что Стеценко мама шубу не дала. Мы спускаемся в подвал ЗАГСа, с торца здания. Сидит Миша Шахов, рекламный агент, смотрит на меня и спрашивает: «Вы модель?». У меня выросла сразу самооценка! Я говорю: «Нет». А думаю: «Не зря шубу надела!». Оставили эту кассету, нам сказали стандартную фразу: «Мы вам позвоним». И никто, конечно же, не звонил. И все как-то забылось.

Проходит 1996-й, наступает 1997 год, мы сдаем сессию, поступаем на второй курс. И летом нам звонят: «Приходите. Обе». Нас сразу взяли в штат.

Спускаемся в тот же подвал: стоят столы с телефонами, сидит рекламная служба. Вторая комната, коридорчик, где сидят монтажеры. Дальше – большая комната, где люди обедают, стоит холодильник. Дальше – стена какая-то из кирпича, отгороженная часть, типа студия. Стоят выгородки, камеры, которых было две (с ними же ездили на съемки, потом приезжали, их ставили и записывали программы).

Сидит Ольга Александровна Виноградова, она записывала итоговую аналитическую программу «Наш город», в которую входили все новости за неделю. Она в очках, серьезная, программу ведет, на ней голубой пиджак. Кричат рекламным агентам: «Тихо!» — все снимают с телефонов трубки. Дописали, Ольга вся такая прекрасная из-за стола встает, и я вижу, что у нее сверху эфирный пиджак, а внизу — шорты и шлепанцы. Думаю, какое интересное телевидение вообще.

Первый рабочий день я очень плохо помню, смутно. Нас повели в студию пробовать что-то изобразить из себя. Дальше откуда-то из темноты вышел Сергей Малин, он был очень небрит. Он нас стал обнимать, такой радостный… Впоследствии он реально всегда помогал, поддерживал.

У нас была маленькая зарплата, но она все равно была больше, чем стипендия. Каждый день происходило что-то интересное, новое. Ольга Виноградова сдавала диплом, а мы взялись за ее программу «Наш город».

С зимы 1998-го года начались новости. В институт я практически не ходила и каким-то чудом выпустилась с красным дипломом. На вопросы про пропуски я отвечала, что работаю по специальности. Потом была программа «Раньше некуда». Я была кейсовиком. Контора покупает разные газеты и журналы, ты ищешь интересные вещи, факты, сценарист вставляет их в основной сюжет.

Я никогда не стремилась быть в кадре, и все же так вышло, что в 1999 году стала ведущей первой интерактивной программы на телеканале «Экспресс». Программа «В центре внимания» была инновационной: такого до этого не было, чтобы люди могли позвонить в прямой эфир, чтобы можно было опрос провести, показать результаты. Бралась какая-то животрепещущая, важная для людей тема, звонили, обсуждали, мы выступали как модераторы, приглашался эксперт в студию. Сначала нашли пару, которая будет это вести, но они были именно артисты. А требовалась аналитика, журналистика. Ирина Юрьевна Левова, которая была у нас программным директором, сначала пыталась с этим что-то сделать, но вдруг однажды приходит и говорит: «Так, все. Я вижу это по-другому. Ширчкова и Прохоренков — ведущие». А эфир послезавтра.

Как все прошло в первый раз, я не помню, я была в прострации. По-моему, мы обсуждали бюджетное финансирование ЖКХ. Потом звоню маме в каком-то сумбуре, чтобы спросить, как? Она молчит, а потом говорит: «Зато ты была очень красивая». Мама умеет всегда поддержать.

А еще у нас был совершенно дивный, по-моему, третий эфир. Тут стоит сказать, что Паша отвечал за полет мысли, креатив, а я — за регламенты, потому что строго надо следить за хронометражем. Я всегда помнила, что надо держаться скрипта, то есть была модератором, а Прохоренков — творец. Третья программа, мы вообще еще такие «сырые», напуганные, не очень понимаем, как это идет. Пишемся в студии.

Мы тогда арендовали в ГТРК зал. Стоят две камеры, перед которыми мы выступаем, сидит гость. Оператор эфира сидит и скучает. Он начинает качаться на стуле. Идет прямой эфир. И тут оператор падает, начинает хвататься за металлические жалюзи. Телезритель же не видит, что происходит, а Прохоренков начинает смеяться, у него прям конвульсия. Его выключают, камеру переводят на меня. Я увожу нас на рекламу».

Руководство нас, конечно, пожурило. Но они понимали, что нас к эфиру не готовили, что программа выходит третий день. У нас до этого был только один генеральный прогон. А вот оператору, наверное, досталось.

Впоследствии интерактив «В центре внимания» перерос в «Перекресток», который Павел Прохоренков вел с Татьяной Карпекиной, а ко мне просто приходили гости. Продолжалась программа до 2003 года, но это была уже чисто моя история как интервьюера.

После было еще много проектов: я была редактором утренней программы, «Темы дня», вела новости. Но редакторствовала я больше всего. Мне это нравилось, хоть и говорят, что я была очень требовательна. Меня учили, что есть определенный уровень, которого нужно придерживаться. И поблажек быть не должно.

В итоге 18 лет я проработала на «Экспрессе». Можно сказать, до своего творческого совершеннолетия».

«На радио «Экспресс» я работал диджеем. Программ как-то особых тогда не было, да и идеи не было. Требовалось занять час эфирного времени: поздравления, истории, рассказы. Просто садились и говорили. Передача шла в записи, поэтому можно было позволить себе все, что угодно, и мы с большим удовольствием этот час чем-то заполняли.

Естественно, пока радио еще не было в эфире, и писем в редакцию не могло быть, поэтому мы их придумывали, сами же на них отвечали и удовлетворяли «заявки». Потом письма все-таки пошли, и стало полегче.

В то время, когда я пришел на радиостанцию, я работал в филармонии, а также в газете «Пензенские вести». Я никогда не бросал старую работу, когда получал новую, а пришел туда, ну, просто так, из любопытства.

Для меня это было все в новинку, потому что для меня радио – это пензенский Дом радио: два этажа, огромное количество кабинетов, куча людей, начальник, кто-то носится, приезжает, уезжает, аппаратура, студийная запись, какие-то магнитофоны. И я туда с удовольствием приходил, там мне очень нравилось.

А здесь частная контора. Я открыл дверь: обычный кабинет, стоит канцелярский стол, стул и микрофон. Вот и все радио. Однако было удивительное чувство свободы. Ты сидишь один на один с огромной аудиторией, и тебя слушают. Потому что тогда, в 1994-м году, не было огромного количества музыкальных волн, которые между собой соревнуются и делят аудиторию. Один человек не может слушать пять станций сразу. Не было и интернета в широком доступе. Были пензенское радио и телевидение, а поэтому ты как бы наедине со слушателем. И наслаждаешься этим. Про какие-то деньги речь, мне кажется, вообще тогда не шла.

И все тогда казалось простым для тех, кто там уже работал, когда я пришел. Просто студенты рассуждали о будущем, они говорили о том, что будем выходить в прямой эфир, делились какими-то фантазиями.

Вообще грандиозные планы были: вот первое частное радио, а там будет уже и телевидение. Когда они об этом говорили, у меня были какие-то сомнения. Радио так много вложений не требует, ни материальных, ни по силам. Какое телевидение?

А потом все планы воплотились в жизнь, все удалось. Поэтому, когда я пошел дальше, меня уже ничем нельзя было удивить.

Спустя 30 лет, когда я своими ногами сюда пришел и увидел, как все устроено теперь, я остался под впечатлением. Тогда был просто стульчик, микрофон на резинке, а сейчас я бы, наверное, не отважился так же сесть в это роскошное кресло и начать вещать, нажимать что-то, выйти в эфир».

«Региональное телевидение в Пензе родилось в 90-х годах. Тогда набирали ведущих, меня пригласили на кастинг, где было много молодых людей, да и я была тоже совсем еще юной девочкой. Каким-то образом отбор я прошла. Для меня до сих пор остается загадкой, почему так вышло, ведь там было много красивых и талантливых. Но, тем не менее, выбор пал на меня.

Я начала работать на кабельных сетях сразу же ведущей. Много трудилась над голосом, внешним видом, образом, стилем. И в итоге началась моя длительная работа на телевидении и моя, наверное, любовь — хоть я сейчас занята немного в другой сфере, телевидение для меня — основная часть моей жизни.

На «Экспресс» я пришла в 1995-м году. Был уже опыт, но не могу сказать, что я была профессионалом. Это ведь было не «большое телевидение», а региональное. Но в дальнейшем, конечно, я много учила младших коллег говорить, сидеть, смотреть, рассуждать. Мы повышали квалификацию всем коллективом одновременно: и режиссеры, и операторы, и ведущие, и журналисты.

Мне удалось поработать в то время, когда «Экспресс» располагался в подвале. Все было очень маленькое, скромное, не так, как сейчас. Студия звукозаписи была обклеена кассетами из-под яиц, потому что других материалов просто физически для нас тогда не существовало, мы о них не знали. Тогда же, в подвале, началось формирование всех телевизионных программ. Наверное, одна из основных, на которой я в дальнейшем и работала и которой посвятила большую часть своей трудовой деятельности, это новости. Начались взаимодействия, интервью: создание того, что сейчас многие знают, любят, смотрят и ждут.

У нас не было разграничения на новостных и развлекательных журналистов. Мы работали по всем направлениям: и новости, и утренняя программа, и многие другие. Мы снимали легкие репортажи, большие интервью с известными в Пензе людьми. С появлением новых людей, персонажей началось и разделение. Но разноплановая работа по всем направлениям дала колоссальный опыт.

Один из первых выездных сюжетов у меня был 7 ноября. Это был 1995 или 1996 год... Мы выезжали на площадь им. Ленина в страшный мороз. Я так замерзла, что даже не могла говорить. Брали интервью, связанное с праздником [Днем Великой Октябрьской социалистической революции – прим. ред.] , опрашивали людей на улице о том, как люди к нему относятся. Тогда в стране был сложный период. Мы пробыли на этой точке часа три, закоченели, но результат получился отличный, очень необычно. В дальнейшем я уже более грамотно подходила к выезду в холодное время года. А тогда это было здорово, в новинку, что ли... Мы не знали, как подойти к человеку, как задать вопрос, чтобы он от тебя не отмахнулся и все-таки ответил тебе правильно, грамотно. Или хотя бы вообще что-то ответил.

Еще один был момент. Мы писали большое интервью в студии, я уже не помню даже имя, но с каким-то художником. Освещения, оформления студии тогда еще толком не было. Висели шторки, за ними стояли разноцветные фонарики, которые выставляли наши волшебные световики так, чтобы это было красиво. Почти целый день писали 20-минутную программу. Было так весело!

Работая на телевидении, я очень гордилась собой. Меня узнавали на улице. Когда появилась наружная реклама, было даже тяжело просто пройти по Московской: люди останавливались возле фотографии, смотрели на меня вживую и говорили: «Ох! В жизни вы совсем другая!».

Конечно, телевидение меняет человека: в кадре ты немножко другой. Потому что работа — это работа, а жизнь пусть будет твоей, личной.

Начиная с нуля и заканчивая последним моим выходом в эфиры на «Экспрессе», у нас всегда была прекрасная атмосфера в коллективе. Мы — фактически семья и сейчас дружим с большинством моих коллег, встречаемся, общаемся, вспоминаем, обсуждаем. Телевидение — это коллективная работа. И если кто-то один выпадает из этой обоймы, то хорошего продукта не получится. Потому что, каким бы ни был гениальным журналист, если оператор снял плохо, сюжет не получится. Если монтажер смонтировал некачественно, то зритель увидит не всю картинку, которую журналист написал, создал и увидел. Поэтому… Любовь, дружба, доверие, ну и терпение, безусловно. Бывало, и ссорились, и ругались, и спорили, но в споре рождается истина, как всегда. Поэтому у меня только теплые воспоминания.

Так как это было становление регионального пензенского телевидения, то времени даже на личную жизнь зачастую не хватало, потому что утреннюю программу, например, мы собирали до десяти — одиннадцати вечера, чтобы в шесть утра зритель, включив телевизор, все-таки что-то увидел. В техническом плане это тоже было достаточно сложно, потому что это все писалось на кассеты, с них переносилось, вставлялось в эфирную часть программы. Все занимало много времени. Но, тем не менее, почему-то давалось это легко. И никто не ныл, не плакал и не говорил, что надо домой, устал, хочет есть, спать. Все знали, что нужно доделать до конца и сделать это хорошо.

Хочется пожелать, наверное, сегодняшним начинающим телевизионщикам работать в команде. Когда вы дышите и смотрите в одном направлении, то получается здорово и круто. И зритель это видит. Зрителя не обманешь, он чувствует очень тонко. Он понимает, где ложь, где неискренность. А когда вы делаете это вместе, то по ту сторону экрана это заметно».

«Когда я пришел работать на телеканал «Экспресс», телевидение вообще казалось какой-то сказкой: это было что-то недоступное, вызывающее большое уважение. Все казалось удивительным.

То, что я туда попал, конечно, было чудом. Тогда телеканал «Экспресс» только образовывался. Товарищ моего отца рассказал, что его приятель, поработав на телевидении, запил, потому что это было очень сложно: приезжать ночью, готовить программы, возиться с микрофонами, магнитофонами, этими громоздкими телевизорами, в определенное время включать кассету, менять ее, чтобы в эфире не было пропусков. Собственно, это и была задача того, кто работал там до меня. Но, похоже, он был уже старенький, в общем, что-то у него не вышло. Отец мне сказал, мол, сходи туда, им требуется человек.

Я прихожу в здание ЗАГСа в Арбеково, где сбоку, где-то под подъездом, находится такой неприметный подвальчик. Спускаюсь, стучусь. Открывается уютная комната с мониторами, кучей бумаг всяких, и меня встречает мой однокурсник из института Андрей Степанов.

Я говорю: «Ты что тут делаешь?» А он мне: «А ты чего?». Выяснилось, что он в числе тех, кто все это организовал, а я, получается, пришел к нему на работу устраиваться. С тех пор тот дружный, очень харизматичный коллектив меня принял, несмотря на то, что я долгое время не мог запомнить, какие кнопки нажимать и как что записывать.

А работа у меня была очень ответственная. Ночью я должен был записать эфир на несколько кассет, а утром Игорь Левов, который был тогда самым главным у нас, отвозил кассеты на передающий центр утром, где уже другой человек выпускал их в эфир.

Хочу отметить, что Игорь Левов был человеком удивительным. Из-за него ни при каких обстоятельствах не хотелось оттуда увольняться. То же можно сказать и о его супруге Ирине Левовой. Это были самые чудесные люди, которых я встречал вообще.

Надо сказать, когда я туда пришел, я понял, что мое представление о телевидении немного не соответствовало тому, что я увидел. Я думал, это огромные залы, студии, а здесь такой маленький подвальчик, «пещерка» с магнитофонами, кучами кассет, которыми заставлены были стеллажи, как в библиотеке им. Лермонтова.

В свободное время, когда у нас кассеты записывались, я приводил туда своих друзей, которые уже потом также работали на «Экспрессе», мы с камерами дурачились. Сняли совершенно отвратительное видео, где мы высмеяли одного из пензенских журналистов, потом Саша Галев его смонтировал, и в нем даже появился смысл. Оно дошло до Ирины Левовой, и она нам сказала: «А не снять ли вам что-нибудь, но не такое гадкое? Мы, может быть, и в эфиры это воткнули бы».

Это совпало с тем временем, когда мы уже переезжали из ЗАГСа в «Квадрат», тогда он назывался «Торговый дом», и в нем мы взяли в аренду несколько помещений на втором и третьем этажах. Переезд был очень сложным. Вместо нашего милого подвальчика у нас появились огромные помещения: и две студии, и гримерная, и операторская, и новое оборудование. Теперь был не один оператор, а уже пять. В это время к нам пришла, кстати, еще и Мария Ситтель. Тоже наша гордость, мы ее очень любили.

Тогда-то мы и начали снимать свою передачу, но не бросали основную работу, все также были операторами ночного эфира. Мы играли в актеров — в Стоянова, в Олейникова, в Никулина. Я в то время очень увлекался анекдотами, на любых вечеринках меня приглашали для того, чтобы я рассказал какую-то интересную историю. Все смеялись до беспамятства, даже не дослушав до конца. Мы решили применить мою способность смешить людей и с товарищем, который уже в это время тоже работал моим коллегой по эфиру, делали скетчи. Потом долго сидели с монтажерами, все это просчитывали и склеивали, это очень много времени занимало. Может, потому что часто проводили время вместе, у нас был такой сплоченный коллектив. Мы ведь какие-то мероприятия, дни рождения, свадьбы справляли вместе… Была такая семья.

Главный редактор у нас была Ирина Левова. Ей очень нравилось, что мы делали. Все острые моменты она сглаживала, убирала в монтаже, потому что, конечно, люди мы были молодые, пошлости было достаточно, которую не надо показывать телезрителю. Кстати, нашу юмористическую передачу мы снимали абсолютно бесплатно. Мы вообще не про деньги. Готовы были и дальше продолжать безвозмездно это делать, но, наверное, закончился какой-то ресурс. Время подошло к тому моменту, когда все поменялось, и телевидение тоже. Да и финансовый кризис повлиял на все, даже на нас, на людей, которые готовы были все это делать просто так. В итоге программа просуществовала около трех лет.

Как мне говорил тогда директор Игорь Левов, если ты попал на телевидение, ты оттуда не уйдешь уже никогда. И действительно, это так. Спустя 30 лет меня позвали, и я опять тут. Если меня позовут, если я буду востребован, я соглашусь помочь. Конечно, сыграть что-то я вряд ли смогу, я все-таки не актер, а вот принять участие в каком-нибудь юмористическом проекте я бы мог».